Совесть негодяев - Страница 8

Но миллион долларов — слишком большая сумма даже для такого честного человека, как Павел Пахомов. Он видел, как настойчиво прилипают к делу все его руководители от заместителя прокурора республики до начальника следственного управления. Даже исполняющий обязанности прокурора республики несколько раз интересовался ходом расследования, улыбаясь так сладко, чтобы не оставить сомнений, кто именно получит большую часть награды в случае успешного завершения дела.

В отличие от заместителя прокурора, самого и.о. очень не любили в прокуратуре. Он пришел из президентского аппарата и вот уже три года сидел в качестве и.о. Несмотря на все попытки президента протащить свою кандидатуру на должность прокурора республики, Государственная Дума раз за разом отклоняла эту слишком одиозную и очень пристрастную в своих симпатиях фигуру. Кроме всего прочего, выяснилось, что в молодые годы и.о. был негласным стукачом, исправно донося на своих товарищей по работе в прокуратуре. Этого, конечно, простить не могли, и поэтому глухая неприязнь к руководителю, переросшая в откровенную антипатию, была характерной чертой почти всех сотрудников центрального аппарата прокуратуры республики. Кроме самого Пахомова, который считал себя свободным от политических пристрастий и не очень интересовался аппаратными играми в стенах родного заведения. Может, поэтому и.о. и благоволил Пахомову, позволил ему сделать столь стремительную карьеру, и даже присвоил ему классный чин старшего советника юстиции значительно раньше срока. Но миллион долларов… Эта сумма словно светилась на спине Пахомова, когда он выходил в коридор. Все коллеги провожали его завистливыми взглядами, за такие деньги они готовы были искать убийц Караухина все двадцать четыре часа в сутки.

Но Пахомова в этот день больше всего волновала машина, так некстати наехавшая на Чешихина. Войдя в кабинет, он позвонил следователю милиции капитану Перцову. Его коллега был моложе на двенадцать лет и только недавно перешел на следственную работу из уголовного розыска. Может, поэтому в нем еще сохранилась прежняя импульсивность, уже не свойственная самому Пахомову.

— Как дела, — спросил Павел Алексеевич, — есть что-нибудь новое?

— Ищем автомобиль, — виновато ответил Перцов. — Пока никаких следов. Мы проверяли по нашей картотеке. У нас просто нет такого автомобиля с такими номерами. Но поиск все равно продолжаем.

— Думаешь, была не местная машина?

— Не знаю, свидетель видел только две первые цифры. Никаких букв он не запомнил. Но зато точно помнит, что на номере не было никаких флажков. Сейчас многие республики ввели у себя такие номера с национальными флажками. Думаю, что автомобиль был все-таки наш, российский, но, возможно, из провинции.

— Нужно искать, — немного раздраженно напомнил Пахомов, — я тебе говорил, что это, возможно, преднамеренный наезд. Нужно обязательно найти этот автомобиль и его владельца.

— Я понимаю, Павел Алексеевич, если что-нибудь прояснится, я вам сразу позвоню, — пообещал Перцов.

— Договорились, — он положил трубку. Так они будут искать десять лет и ничего не найдут. А у него просто нет времени. Если в течение двух месяцев он не даст конкретного результата по факту смерти банкира Караухина, просто отберут это дело и передадут другому человеку. Миллион долларов — слишком большая сумма, чтобы позволить ей уплыть на сторону. Она должна остаться здесь, в прокуратуре, и начальство сделает для эого все от него зависящее. А искать убийц все равно должен пока следователь Пахомов, и от этого никуда не денешься.

Раздался телефонный звонок. Это был прямой телефон начальника следственного управления. Пахомов быстро поднял трубку:

— Слушаю вас, Николай Николаевич.

— Что у вас по делу Караухина? — раздался глуховатый голос.

— Пока работаем, — немного раздраженно ответил он. Этого, кажется, тоже интересует слишком большая сумма.

— Медленно работаете, — мрачно заметил его собеседник, — так медленно, что нашему и.о. уже звонили из президентского аппарата.

— Пусть они сами возьмут и поищут, — предложил Павел Алексеевич, — а я посмотрю, как у них получается.

— Ладно, не горячитесь. Вы ведь знали заранее, какое дело вам поручили. Они держат его под особым контролем.

— Меня это радует.

— Там настаивают на более решительных действиях.

— Откуда они знают, что мы не действуем решительно?

— Не нужно так сердито воспринимать критику, — посоветовал начальник управления, — в конце концов, даже если мы найдем всех убийц, то и тогда не получим этого миллиона. Надеюсь, это вы понимаете?

«Он сказал „мы“, — подумал Пахомов, — тоже мне сыщик, переведенный сюда из бывшего аппарата ЦК КПСС! За всю жизнь не раскрывший ни одного преступления, а берется судить о таком сложном деле».

— Я понимаю, — сказал он, — и совсем не думаю об обещанном миллионе долларов. Меня волнует само дело. И я делаю всё, что в моих силах. Я знаю, как нужно вести расследование, и занимаюсь этим уже двадцать лет. Если мне, конечно, не будут мешать.

Последние две фразы были лишними, и он почти сразу пожалел, что сказал их. В них был завуалированный намек на некомпетентность собеседника. Видимо, это почувствовал и Николай Николаевич.

— Хорошо, — с явной обидой в голосе сказал начальник управления, — но я звонил не поэтому. В президентском аппарате считают, что будет правильно, если к расследованию будет подключена и контрразведка. Мне уже звонили из ФСБ, их представитель скоро прибудет. До свидания, — уже явно беря реванш, сказал Николай Николаевич.